Своими кольцами она, упорная, Ко мне ласкается, меня душа.
И эта мертвая, и эта черная, И эта страшная — моя душа! *

------ Лестрейндж-холл------
Я действительно не ожидала такого разворота событий. Только сейчас мне стало до конца ясно, что в аврорат я попала благодаря действиям Темного Лорда, который совсем не вовремя увел моего мужа на разговор. Ну, что же, придется разбираться с этой девчонкой самостоятельно. Жаль, что я никак не могу запомнить ее имени. Она до сих пор придерживала меня за плечо, будто боялась, что я могу сбежать. Да, сбежать я действительно могла. Но в моей ситуации делать это было невыгодно: таким поведением я могла навлечь на себя лишние подозрения, а в моих планах стоял пункт "окончательно отделаться ото всех обвинений". Наконец, гостеприимное здание аврората открыло передо мной свои тяжелые железные двери. Я вошла внутрь, чуть дернув плечом, по скольку мне было неприятно чувствовать на себе чужую наставительную руку. Окружающее пространство смутило меня: такая обстановка явно была не пригодна для работы. Странно, что руководители аврората этого не понимали и продолжали держать своих сотрудников в животных условиях. Нечего удивляться, что большинство из них после этого ведут себя как плебеи.
Я прекрасно понимала, что скоро мне придется отдать свою волшебную палочку в чужие руки. И из-за этого обстоятельства я нервничала больше всего: для меня палочка была не просто чем-то важным, а, скорее, чем-то личным, хранящим не только секреты моего скверного характера, но и отголоски моей магии, моей единственной и неповторимой любви. Мун, впрочем, пока вела себя очень даже прилично. Конечно, сейчас она чувствовала себя победительницей. Для этой молодой девочки такая ситуация была первым настоящим делом, но, чем больше я думала о своем преступлении, тем больше осознавала, что для Мун это дело может стать последним. Благодаря Данталиану, около двадцати последних заклятий на моей палочке носило чисто бытовой характер. Даже при большом желании на меня уже нельзя было навесить применение непростительного. А если Мун захочет воспользоваться Омутом Памяти, то ее жалкие обрывистые воспоминания о том, что она видела, а в сущности - это мой выход и банка, ничего не докажут. Да, я была в банке, об этом знает каждый. Но у меня нет мотива кого-то грабить, тем более собственного мужа. Все остальное можно счесть за фантазии впервые вышедшей на дело сотрудницы. Отчасти, мне было жаль ее. Такая глупая. Упомянув на балу Вальбургу Блэк, она серьезно рисковала своей будущей карьерой. Но, я точно знала, что эта девочка со всей страстью ненавидит и презирает всех чистокровных, по скольку не вхожа в их знатный круг. Значит, она ненавидит и меня. Смешно, но такова жизнь. И мне придется сейчас со всем хладнокровие отпираться от ее натянутых доказательств. Впрочем, я была уверена, что на допрос будет явлен сотрудник по старше и по умнее, а значит он скорее решит меня отпустить с уймой извинений, нежели ему потом придется иметь дело возмущенной аристократией и, в частности, с моим мужем. Правда, сейчас, я сомневалась, что он вытащит меня. Хоть для него и была важна репутация семьи, я настолько вывела его из себя за последние полчаса, что он мог запросто бросить меня на попечение судьбы. Что ему стоит потом убить меня и найти себе новую, более послушную супругу? Ничего. Единственное, что меня обнадеживало - завтрашняя операция. Я была нужна Темному Лорду, как опытный человек, а Данталиан не мог так подвести своего и друга, и господина.
Сейчас, сидя в полутемном помещении, я искренне размышляла над собственным поведением. Я сама не знала, почему мне всегда так хотелось позлить своего мужа. Да и почему у меня всегда это получалось. Просто, просто, наверное, мне так было нужно хоть какое-то живое внимание с его стороны, которое другими методами я добиться не могла, в силу собственных предрассудков. После моего позора с уводом с собственного бала мне уже было стыдно. Я понимала, что это уже нанесло ущерб фамильной репутации, я понимала, что это еще больше вымотает нервы Данталиану, что было очень плохо, особенно за день до важного дела в Хэмптон-корт. С одной стороны, я знала, что он, как и всегда, справится со своими эмоциями. Но с другой, сейчас, я не знала, что по возвращению ждет меня дома. Я боялась представить, как отнесется мой супруг ни к ситуации, нет, а ко мне. Я боялась его. И сейчас я действительно готова в этом признаться. Несмотря на то, что мне казалось, будто я знаю его как облупленного, мое нутро подсказывало мне, что этот человек покрыт для меня завесой мрака. Я не знала, что можно от него ожидать. Но знала, что сегодня я уже перешла ту черту дозволенности, за которой скрывается совершенно другой человек, или уже не человек.
За своими размышлениями я совсем не заметила, как в комнату для допроса зашла и моя похитительница. Похоже, что разбираться со мной она хотела одна. Ну что же, пусть начинает, посмотрим, кто кого съест в этой словесной перепалке. Я вздохнула и натянула на себя маску истого равнодушия. За этот вечер я и так показала слишком много настоящих эмоций.
- И долго мне придется находиться здесь? - холодно поинтересовалась я, скрещивая руки на груди. Пусть, в моем положении не выгодно выделываться, но если бы я всегда жила опасаясь, то всегда была бы паинькой. А этого мне не хотелось. Еще стоило им напомнить, что пользоваться сывороткой правды или легилеменцией в отношении сотрудника Отдела Тайн строжайше запрещено. Но не сейчас, только, если о подобных методах зайдет речь. Все остальное меня не страшило. Я прекрасно умею лгать.

* З. Гиппиус

Отредактировано Vivien Lestrange (2013-06-09 23:02:57)

Моя душа во власти страха И горькой жалости земной.
Напрасно я бегу от праха - Я всюду с ним, и он со мной. *

Моя похитительница вела себя довольно грубо, пытаясь изобразить из себя заправского серьезного представителя аврората. Откровенно говоря, получалось плохо. Я все равно чувствовала всю несерьезность этого звездного представления. И незначительность. Я знала, что, когда я выйду отсюда, а я обязательно выйду еще в эту ночь, мне не поздоровится. С расстановкой приоритетов у меня все было в полном порядке.
Мун указала мне на шаткий деревянный стул, и я, коротко оглядев непрочную конструкцию, все-таки присела на краешек. Начальство, конечно. Я со всей душой жаждала встречи с акулами аврората. Посмотрим, как хорошо они промоют голову своей глупой молодой сотруднице. Нашла против кого затевать игры. Мун начеркала какую-то записку и отослала ее с домовым эльфом, обращаясь с этим невнятным существом, как с давним другом. Я закатила глаза к потолку. Подруга всех обиженных и обездоленных: настоящая волшебница должна знать себе цену, а не целоваться со всяким отребьем. Я не принимала жестокости против этих полезных созданий: зачем линчевать тех, кто тебя кормит? Но это не порождало во мне чувство всепоглощающей любви и сострадания к несчастным ушастым братьям нашим меньшим.
Тем временем эта девочка решила, что я буду с ней сотрудничать. Как бы не так. Я не признаюсь ни в чем не под каким предлогом. Зачем лишать себя шанса на скорое спасение. Или Мун еще не поняла, что удача и факты на моей стороны? Что ее доказательства так расплывчаты и мнимы.. Она села напротив меня через стол. Заглянула мне в глаза: по ней прочитывалась уйма эмоций. Начиная гордостью, заканчивая презрением. Полная гамма. Такой эмоциональной быть не выгодно. Уж я то знаю.
- Хорошо, - довольно веселo произнесла я, собираясь поиграть на нервах этой девочки. Пусть позлится. Это хорошо выбьет ее из колеи. Я все еще была спокойна: моя палочка находилась при мне. И я уже всерьез подумывала о том, чтобы стереть девчонке память. Но меня останавливало одно: я не была в этом деле специалистом и могла стереть Мун всю ее жизнь. Очевидно, что после такого мне было бы почти невозможно отвертеться от обвинений. Хотя бы в нападении на представителя аврората. - Так в чем вы меня обвиняете? - рассеяно поинтересовалась я, словно речь шла о погоде, а не о прописке в Азкабане на ближайшие несколько лет. Мне захотелось поиграть дурочку. Хотя, после сегодняшнего я могу смело сказать, что мне даже играть это не нужно: все в крови. - И как вас зовут, мисс? - спросила я, осматривая внимательным и придирчивым взглядом грязный потолок.
Постепенно, я начинала веселиться от происходящего. Мун явно не понимала, почему я так себя веду. А я все больше входила во вкус игры. - А вы пробовали сегодня шампанское? - искренне произнесла я, обращая свой взор на девчонку и облокачиваясь на стол. - Еле уговорила мужа, чтобы он не пожалел самого лучшего, - пауза, я истерично засмеялась. - Ох, только не помню года, у меня такая плохая память на даты, кошмар, - с неподдельным сожалением произнесла я, еще больше приближаясь к Мун. Если бы не стол, я бы уже оказалась к ней вплотную. Кажется, она испугалась. Как просто.
Я так же резко отпрянула от нее и вцепилась руками в свой ненадежный стул, исподлобья глядя на авроршу. Я обхватила себя руками, как делают маленькие девочки, напуганные темнотой, и, дойдя до нужной степени воспоминаний, заплакала. Сначала тихо, чтобы это выглядело натурально, а потом - все громче, переходя я затяжные рыдания. - Зааа-чем вы мееня тут дееержите, - всхлипывала я сквозь рыдания. - Я ничеееего нее делал-лааа, - я закрыла лицо руками, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Стоило только мне вспомнить нужный ключик, и они текли сами собой: никто и не заподозрит меня в отсутствии искренности.

* З.Гиппиус, "Пыль"

Отредактировано Vivien Lestrange (2013-06-11 18:00:00)

Удивительно, но это приговор мой…
Я скажу, но ты не знаешь, что ответить.
Финелла. Скользкое змеиное имя, совсем не для сотрудницы аврората. Я поняла, что мои действия произвели на нее должное впечатление. Еще чуть-чуть, и победа останется за мной. Смелая девочка, зачем ты подписываешь себе приговор?
Я продолжала плакать, почти не обращая внимания на ее слова. Почти. На очередное обвинительное изречение я протестно замотала головой.
- О чем вы говориии-те, - снова взмолилась я. Глас вопиющего в пустыне. Слезы в три ручья. - Я ничего не применяя-лаа, я не знаа-ю никаких лоор-доов! - вскрикнула я, подтягивая ноги груди. Настоящая акробатика на таком непрочном стуле. Я плакала: чтобы выудить из себя только искренние слезы, я вспоминала все, что составляло мою боль за девятнадцать лет. Я плакала о том, о чем я не плакала тогда, в силу несоответствия ситуации. Я плакала о своей матери, которая ненавидела меня еще до дня моего рождения, я плакала о своей сестре, с которой нас развели наши собственные характеры, я плакала о своем раннем и слепом замужестве, которое лишило меня должной свободы, я плакала о том, что за эти девятнадцать лет я так никого и не полюбила, что моя душа настолько иссушена чтением чужих эмоций, что я забыла как это - испытывать свои.
Финелла. Какое странное имя. Форсированное и светлое. Оно не подходило этой мягкой субтильной девочке. Я всегда знала, что мое имя подходило мне - наполненная жизнью, я бы даже сказала, что переполненная.
Запретное слово чуть не сорвалось с губ этой милой девочки. Слово жалости. Но она во время осеклась. Это слово было неприменимо ни к одному из чистокровных.
- Я окончила Хогвартс гоод нааа-заад, - снова завыла я, я буду ломать комедию столько, сколько посчитаю нужным, пока эта аврор не сломается, - Я нее знаааю никаких запрееетных закляятий, - почему-то мне подумалось, что если бы я вела себя с мужем в такой манере, он бы давно убил меня. Ха, как бы не так. Что может быть раздражительней бесконечно плачущей женщины?

Посчитав, что слез на сегодня хватит, я стала медленно укрощать свой пыл, вытирая тыльной стороной ладони соленые дорожки. Рыдания мои переросли во всхлипывания.
- Возьмите мою палочку-уу, я ничего, - вздох, - Ничего не применяя-ла, - я спустила ноги со стула, и снова, облокотившись на стол, доверительно посмотрела в глаза своей похитительнице. - Пожалуйста, - выдох, - Помогииите мне, - и здесь я стала выдумывать бессовестную и наглую ложь, не отводя взгляд от телеэкранов. - Я, я, была в Коо-соом перееууулке, - вздох, - Понимааете? - выдох, - Я, я, выбирааала мужу подаарок, - так же тихо и доверительно продолжила я. Протянула Мун свою палочку. - А потоом, потоом я проосто вернулаась до-моой, - и снова плач.
И снова лицо - в ладонях.
За дверью раздались шаги. И мысленно напряглась. Если пришел кто-то из старших сотрудников, то моя истерика только навредит мне. Но я все еще надеялась, что Данталиан придет за мной и выведет меня из этого змеиного клубка. Мне было все равно, что он сделает со мной после, но находится в этой допросной мне было крайне не комфортно, мягко выражаясь. Но, говоря словами Финеллы, обрывать свой цирк было бы еще глупее.
И я зарыдала еще сильнее.

Шаги торопливо приближались и я на мгновение задержала дыхание, ожидая Августу, которой и послала письмо. Вдруг шаги замерли, потом дверь комнаты распахнулась и в нее стремительно вошел никто иной как сам Азазель Забини. От удивления я не могла вымолвить ни слова. Это было неожиданно явление и непрошеное беспокойство закралось в мое сознание. Что он здесь делает, ведь за ним никто не посылал, - я вопросительно уставилась на психотерапевта. Ответом мне было приветствие и длинный монолог обращенный к Вивьен. Я запоздало кивнула.
- Здравствуй, Азазель. Какой неожиданный визит. Не припоминаю, чтобы за тобой посылали. Или, - я сделала небольшую паузу, прежде чем продолжила, - это сделала Августа? Эта неожиданная догадка, заставила меня расслабиться. Кажется я начала улыбаться, впервые за несколько часов. Видимо Азазель удалось разрядить эту гнетущую атмосферу, которая сложилась в кабинете. Я посмотрела на плачущую Вивьен, покачала головой. Этот цирк мне порядком надоел, но я терпеть не могла чужие слезы. Я стала выдвигать ящики стола в поисках чего-нибудь, что могло заткнуть фонтан ее слез. Кроме забытого бумажного журавлика и пустой бутылки из-под сливочного пива поверх деловых бумаг я ничего не нашла. Пришлось трансфигурировать многострадального журавлика в небольшой носовой платок. Он получился ярко-оранжевым с отвратительными цветочками. Я посмотрела на свое творение и со вздохом решила практиковаться больше.
- Миссис Лестрейндж ваши слезы вас не спасут. Я знаю, что вы сделали. Я видела. Этим неуместным спектаклем вы ничего не измените. Могу лишь предложить вам то, что станет вашим утешением на долгие ночи в Азкабане, - я протянула ей платок и с улыбкой добавила, - он утешит вас намного лучше, чем милые дементоры. Я никогда не видела этих чудовищ да и самого Азкабана тоже, но благодаря моему богатому воображению, я могла представить по рассказам сослуживцев какое же это страшное место. Черные каменные стены. Жуткий холод и демоны - высасывающие все самое светлое, что есть в человеке. Мне рассказывали, что там люди сходят с ума довольно быстро. Они в ловушке собственных ошибок и страхов. В ловушке собственного прошлого. Это было страшно и мое сердце испуганно забилось. Азазель уловил его биение через пульс, я хотела отстраниться, но он опередил меня. Мне не нравилось когда вторгались в мое личное пространство, а Азазель это делал всегда. Но я никогда не боялась его, ведь однажды он спас меня.
- Все в порядке, Азазель. Спасибо, - взял у него воду, я поставила ее на стол, - меня уже тошнит от воды. Вивьен пролила ее довольно много и я была удивлена, как ее слезы все еще могли течь. Они бесконечны, словно водопад. Я мельком взглянула на часы, висевшие над дверью. Уже так поздно, а Августы все еще нет. Она одна не сможет разбираться со всем этим - она еще слишком юна и не опытна.
- Вашу палочку миссис Лестрейндж буду проверять доверенные лица в Аврорате, чего я делать не уполномочена. Как только явится начальник, мы сделаем все необходимые процедуры, - в моем голосе было заметно раздражение, - а пока выпейте воды, - я кивнула на стол, - и ради всего святого перестаньте рыдать. У меня уже голова раскалывается, - жаль я не могла наложить на нее Силенцио или что-то вроде того. Я повернулась к Забини.
- И каков ваш вердикт, доктор? Азкабан или же немедленная госпитализация в отделение для душевно больных? Вы ведь знаете, миссис Лестрейндж ограбила Гринготтс. Это вызывает восхищение, несомненно. Там ведь столько охраны. Говорят, некоторые сейфы охраняют драконы. Это явно не их ограбили, ведь она все еще жива. А вот запретные заклинания вызывают, - она сделала непонятный взмах рукой, довершая свою мысль. Лично у меня это вызывало страх, непонимание и отвращение. Она должна быть наказана.

Отредактировано Fenella Moon (2013-06-18 12:40:03)

Кровь лучшую, чем в вас обоих, лил ты.*

Шаги. Дверь распахивается, но я не смотрю. Потому что мне правда страшно. Страшно ровно до тех пор, пока я не слышу голос Азазеля. Этот низкий, полный спокойствия мужской голос. Он говорит, и в груди у меня все обрывается. Он пришел за мной, он заберет меня отсюда! - хочется кричать мне от внезапно нахлынувшего счастья. Но я по-прежнему должна играть свою роль. Роль несчастной истеричной молодой-дурочки. Азазель. Я не понимаю, почему он здесь. Почему он помогает мне. Еще никому за всю свою жизнь я не была так благодарна еще за невыполненное дело. Он говорит, что я не в порядке. Делай, что хочешь, Забини, только вытащи меня отсюда. Он протягивает мне платок, и я вытираю слезы. Глаза, наверное, жутко красные. Но так надо. Это же всего лишь спектакль. Я продолжаю коротко всхлипывать хотя бы потому, что уже не могу остановиться. Не получается. И когда Финелла говорит про дементоров, на меня действительно нападает страшная истерика. Ну разве можно так доводить человека? Она тоже пытается протянуть мне какой-то страшный рыжий платок, но я не беру его. Как можно что-то брать у своего врага? Тем более, когда ты берешь у человека какую-либо вещь, ты чувствуешь себя обязанным ему, должным. Основа манипуляции. А я не хочу чувствовать себя должной этой девчонке.

Мне кажется, что все это - дьявольский сон. Мун почти кричит на меня в бессильной злобе, а все молчу. Из ее разговора с Забини я поняла, что письмо она отправляла Августе. Мне не поздоровится, если сюда нагрянет миссис Лонгботтом. Эта пробивная женщина ненавидела меня так же, как и я ненавидела ее. К тому же - аврор из нее жесткий, ей ничего не стоит выбить из меня показания. Ничего не стоит.
Азазель сел напротив, трансфигурировав из неприглядной табуретки такой же неприглядный стул. Его руки были в перчатках, от чего я невольно поежилась: это напоминало мне тот день, когда я увидела всю галерею его непревзойденных трупов. Он протягивает мне бутылку с водой и я послушно пью, чтобы хоть как-то успокоится.
И калейдоскоп воспоминаний. Он так аккуратно исследует мою память, что я почти ничего не чувствую. Так аккуратно не действует даже Темный Лорд. Я только замечаю, что в моей голове появляются какие-то новые воспоминания, ловко перекрывающие все мои порывы к ограблению. Азазель хочет представить все так, будто бы я была под империо. Что ж, годный план. Он и Финелла, они извлекают из моей головы это ложное воспоминание, но я все равно не позволяю себе вздохнуть свободно. Я не буду уверена в своей безнаказанности, пока меня не отпустят с кучей извинений.
Он оставляет мою память в покое, напоследок оставляя мне утешительный поцелуй. Никогда бы не подумала, что это может быть так приятно. С самого начала. Только от того, что он пришел. И сейчас, от того, что делает для меня.

Наконец, Азазель произносит то самое, что способно вытащить меня отсюда. Он говорит, что преступник - не я. И скоро он будет в моем доме? Но ты же уже все продумал, верно Забини? Ты, конечно же, даже отправил кого-то ко мне в поместье. Конечно же, кто кроме тебя мог все предусмотреть до последней детали?
Мне самой кажется, что взгляд у меня должен быть стеклянным. Я все еще роюсь в своей памяти, пытаясь найти какой-то подвох, но воспоминания сфабрикованы слишком точно.
- Что происходит? - тихо и слегка плаксиво спрашиваю я. Мне кажется, что странно, если я буду по-прежнему сохранять слепое молчание после таких манипуляций с собственным сознанием. Сознанием. Если бы это было правдой. Забини уже нет рядом со мной, и меня снова одолевает страх и холод. Я чувствую себя совершенно беспомощным существом, попавшим под грозовой шторм, безжалостный и беспощадный. Но я сама же его устроила. А тебе играю спектакль, в который сама начинаю верить. Как все просто.

Ричард III. Шекспир

Я старалась не реагировать на постоянные издевки, которые мне бросала моя оппонентка: она пыталась язвить, скорее всего, потому что понимала - у нее ничего не выйдет, знаете, как змея, у которой кончится яд. Эта мысль меня успокаивала и позволяла не обращать внимание на острые комментарии Мун. Какое-то время. Единственное, что доставило мне удовольствие: ее негодующая реакция. Деточка, ну неужели тебя не учили, что нельзя верить всему, что ты видишь. А самое главное, что не все, что видишь, возможно доказать и подтвердить адекватными фактами и уликами.
Я внимательно следила за Финеллой, пытаясь предугадать ее дальнейшие действия, но неожиданно меня осенила страшная мысль: Забини, продумывая свой кризисный и рисковый план по спасению своей зазнобы, то есть меня, отправил на постоянное мое место жительства кого-то очень неадекватного, из моих подмененных воспоминаний. Я не представляла, через какое время должен этот кто-то появиться в моем доме, но чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что домой сегодня лучше не возвращаться. Мало там - паника по поводу моего конвоирования в места не столь отдаленные, так теперь - долгий разговор с аврорами, и не по мою душу, а по душу новому, явно не удачному ограблению Лестрейндж-холла. Остается только надеется, что артефакт, который показался мне столь интересным останется на своем месте, а отпустят из аврората меня ближе к утру - так у меня больше будет шансов "остаться в живых" - гнев моего мужа к утру стихнет, а там и до нового дела - рукой подать, кому же нужна на главной операции последних лет волшебница, не способная держать в руках волшебную палочку?
Впрочем, отбросив свои одни неутешительные мысли, я решила поражать эту милую девочку уже не плачем. Этим я уже достаточно помотала ей нервы, напрочь выбив из колеи. Тем более, что в таком плане давить на жалость - не получилось. А если учесть, что и не получится - можно хотя бы потребовать к себе колдомедика или переправления в Св. Мунго, - может быть там Селия даст мне успокоительного и накличет на мое дело еще какой-нибудь медицинской ерунды. Тем более, что в больнице гораздо приятнее находится, чем в Аврорате. Да и лиц мне благоволящих там так же больше, в геометрической прогрессии больше, с коэффициентом 5 или 10.

Я медленно встала с этого покачивающегося старенького стула, держась одной рукой за его спинку, а второй вцепившись в спасительную бутылку воды. Я стала медленно приближаться к уже не тихо беседующим Азазелю и Финелле, поселяя в свои глаза все большее отчаяние.
- Что происходит? - снова спросила я, срывающимся голосом. Ну кто переспорит мои актерские данные? Я усиленно делала вид, что мне душно, хотя делать особо было нечего - в этой комнате и впрямь не хватало воздуха. Осталось только еще довести себя до необходимого состояния.
Я заставила себя вспомнить сегодняшнее, но уже такое далекое утро: подвал, трупы, странноватый домовой эльф, сумасшедший доктор Забини, переходящий из состояния злости в состояние нежности, измененное в моей памяти ограбления с его самыми странными истинными причинами - ничего я не планировала, и, тем более, не тщательно - для меня тщательность вообще нереальна. Это был вполне типичный для меня эксперимент только в увеличенных для меня же масштабах. От всего этого у меня уже закружилась голова, да и к тому же любые действия с сознанием приводят в несколько нестабильное состояние.
Я сделал еще пару шагов и, схватившись за плечо Забини, чтобы не удариться головой и не сломать никаких конечностей, поползла вниз. Тадададам. Обморок: абсолютная отключка. Последней свежей мыслью в моей голове было что-то вроде: получилось.

* Марина Цветаева. "Червонный валет".

Я возвела глаза к потолку, когда этот психиатр начал меня отчитывать. Возомнил о себе не весть, что - негодующе думала я. Кажется он возомнил себя здесь каким-то важным человечком. Твое дело всего лишь ковыряться в прогнивших головах этих преступников, к тому же, ими все равно полакомятся дементоры, а значит и ковыряться то собственно не в чем.
- Тебя вообще не звали, Забини. Не находишь это как-то странным? Только преступница схвачена, как ты каким-то волшебным образом появляешься здесь и заявляешь, что она невинная овца, - я мотнула головой в сторону Вивьен, - может ты был там под оборотным зельем и помогал ей грабить банк? Или ты то, замечательное чудо, которое напустила на половину банка сонные чары? - в моем голосе сквозило неприкрытое раздражение, мне было все равно, насколько мои слова сейчас были пустыми и глупыми - она виновна! Я видела ее, так, что Забини, может ты заснешь что-нибудь еще и в мой мозг? - я фыркнула, - жаль, что я тебе не позволю это сделать. Я еще раз закатила глаза, когда Забини упомянул мужа Вивьен. Ну конечно. Эта куколка с самого начала чувствовала себя защищенной. Безупречная репутация мужа, связи, баснословные богатства - все это вытащило бы ее из любой дыры. В том числе и со скамьи преступников. Эти чистокровные возомнили о себе невесть что. Думают, что могут творить что им вздумается и выходить чистыми из воды. Как бы ни так. Министерство магии еще не прогнило до своего основания. Еще есть люди, которые будут бороться за справедливость безопасность. И я одна из них.
- Я аврор, аврор, - я ткнула пальцем в грудь, - поэтому не смей повышать на меня голос. Иначе эту ночь проведешь в аврорской кладовке, как возмутитель порядка! - пригрозила я ему, - Если бы я хотела поиздеваться на бедной девушкой, - я с издевкой медленно произнесла это словосочетание, - я бы придумала что-то по существеннее. Но, она преступница и ты сейчас покрываешь ее. Азазель поставил флакон с его негигиеничным содержимым на стол, как раз вовремя, чтобы подхватить рухнувшую без чувств Вивьен. Я возвела глаза к потолку в третий раз. Этот спектакль мне уже порядком надоел. То слезы, то запланированные обмороки, а дальше что? Дальше, Забини создал кровать, прямо посреди Аврората. Я задохнулась от возмущения. Превратили из Аврората невесть что. У нас, что здесь лагерь для бедных девочек? Если ей стало плохо, то пусть забирает ее в Мунго, подлечит ей нервишки. Они ей понадобятся. Куковать в тюрьме придется очень долго, а дементоры не любят не качественную еду.
- Я твой н а с т о я т е л ь н ы й совет попрошу тебя засунуть, - я запнулась. Они оба так раздражали меня, что я и не заметила, как перешла на грубость. Это не позволительно в моей работе. Я должна вести себя более профессионально.
- Да, забирай ее и хорошенько подлечи. Дементоры не любят не свежую еду. И убери эту кровать, у нас здесь не спальня для богатеньких преступниц. Первый класс ее не ждет, - я раздраженно махнула рукой в сторону кровати. Забини начал что-то старательно писать в блокнот и я с трудом удержалась, чтобы снова не закатить глаза. О Мерлин, кажется это уже входит в мои привычки. Забини бросил на меня разочарованный взгляд и удалился с Вивьен. Руки так и чесались показать им неприличный жест. Я не верила ей, а теперь не верила ему. слишком уж подозрительно все было. Быстро, без привлечения других людей. Он пытался убедить меня в ее невиновности, будто сам был свидетелем. Но я точно знала, что видела. Чтобы не было в той пробирке я знала, что она должна получить наказание. Я подошла к столу и вылила серебристую жидкость в оставленный Забини Омут памяти. Помешав его палочкой я провалилась в воспоминание.

_________

Чертыхаясь и отплевываясь, я стряхивала с себя невидимую пыль. Я чувствовала себя замаранной и...растерянной. Все было не так, как я помнила. Это не может быть правдой. Я заподозрила подвох. Забини провел меня, как маленькую девчонку. И теперь мне грозили не шуточные проблемы.